|
Туман разорванною ватой
В низинах стелется с утра,
И я иду, от сна
помятый,
Ждет любимая река. Омка-речка, Омка-речка,
Берег крут, но невысок.
Впереди тальник
косматый,
Позади стоит лесок. И наживку, и насадку,
И обманную блесну
Окуням, плотве и щукам
Я в подарочек несу.Омка-речка, Омка-речка,
Ты мне мать, и ты сестра.
Омка - ты моя отрада,
Исходил все берега. Сколько встретил я здесь зорек,
Сколько здесь ночей провел,
На других местах
рыбачил -
Лучше Омки не нашел.Омка-речка, Омка-речка,
Дует с Омки ветерок
Быстро времечко
промчалось,
Поседел и мой висок. Надо мной друзья смеются,
Говорю друзьям я так:
- Хорошо, что Омка рядом,
Что заядлый я рыбак.Омка - отдых и забава,
И приварок для семьи,
И уха из окунишек,
И со щукой пироги. Здесь я телом отдыхаю,
И поет моя душа,
Где то есть река
большая -
Ты одна мне дорога.
Зима - ты Белой книгою зовешься,
А строчки здесь - следы зверей и птиц,
Помаркой легкою перо на снег ложится.
А чье оно? Попробуй разберись. Светло, уютно в солнечных затишьях,
Февраль, февраль - глубокие снега,
Сезон весенний открывает белка,
Взлетев по кедру вверх под облака.
Февраль и враль, и озорник - проказник
Один бок греет, а другой студит,
Но все же он заканчивает зиму,
И, молодо чернея, лес стоит. Вот дятел выколачивает дробью
На всю округу барабанный ритм,
Синица нам вытренькивает звонью
И "скинь кафтан" - настойчиво твердит. Сорвется с дерева внезапно черный ворон
И прошумит близехонько крылом.
В искристый фейерверк вдруг превратится
С еловой лапы здоровенный ком.
То тишина, то ветер вдруг засвищет,
Как соловей - разбойник в бересту.
Февраль - февраль, то солнце, то метели -
Певучий мостик из зимы в весну.
Я окаю, я родом из Поволжья,
По воле же судьбы в Сибири я живу
И город Каинск просто обожаю,
Я искренне свой городок люблю.
Родня мне пишет, что в Сибирь ссылали.
Как добровольно все это терплю?
Вы приезжайте летом иль зимою,
Вам покажу лесостепную Барабу. Какие здесь клубничные поляны,
Какие здесь озера и леса,
Отличная охота и
рыбалка,
И Омка - не последняя река. И солнце безопасней, чем на юге.
Хоть светит ровно столько же в году,
И ходим загорая босоноги
На пляже или в собственном саду. А воздух летом чист и осязаем -
Так хочется притронуться
рукой.
Он впереди колышется, мерцая,
Танцует над прогретою землей. Здесь щука и судак, сазан и пелядь,
Еще деликатесный наш ротан,
Так запасай ты удочки и сети,
И приезжай в Сибирь ко мне, братан.
Я брошу на дрова щепотку соли,
Чтоб разгорелся ярко наш костер,
Пока из окуней уху готовим -
Неспешно поведем свой разговор. А рядом прошлогодний стог соломы
Облюбовала наша ребятня,
Набегавшись за день, уснут в истоме,
Пропахнув белым дымом от костра. Ну а зимой мужья встают на лыжи,
И за лисою по следу идут.
Уходят далеко, а те, что ближе,
Нам зайца на жаркое принесут.
Смородина, клубника и малина,
Весной и осенью грибной здесь рай.
Ну где еще есть чудеса такие?
- Сибирь, Сибирь - любимый ты мой край!
(приключение в море житейском) Татьяна возвращалась домой
с ночной смены, когда ей вдруг стало плохо. Кое-как добравшись до квартиры, она вспомнила, как несколько дней назад старший
сын опять говорил ей, что пора увольняться: "вредный" стаж для пенсии давно выработан. "Медаль тебе все равно не
дадут, - твердил сын, - а последнее здоровье потеряешь". И Татьяна уволилась.
Два года она просидела дома. Это только
так говорится – «просидела». Сыновья и снохи приводили к ней внуков, как в детский сад.
Прислуживая детям и внукам,
Татьяна медленно сходила с ума от тоски. И в один пре¬красный день решила вернуть себе свободу и независимость. Сумела,
несмотря на солидный возраст, устроиться на работу в частную фирму и из домохозяйки превратилась в деловую женщину. Но
дети по-прежнему уговаривали ее бросить работу, не замечая, что мама и выглядит теперь лучше, и настроение у нее бодрое,
жизнерадостное. И тогда Татьяна задумала одно мероприятие.
Заработав отпуск, быстро убрав урожай на садовом участке, она
пересчитала свои сбережения и решила уехать на месяц из Куйбышева, дать детям еще одну возможность пересмотреть свое
отношение к ней.
Татьяна поехала к подруге, в курортный городок - там как раз бархатный сезон. Решила заявиться без
предупреждения, сюрпризом. Сюрприза не получилось. В шесть утра, подойдя к дому подруги, она увидела запертую металлическую
дверь, на стук в которую никто не отозвался. Дверь подъезда открылась лишь часа через полтора, выпустив высокого мужчину
лет шестидесяти в строгом черном костюме и с мусорным ведром.
Заметив дремавшую на скамейке незнакомую женщину, он
спросил: "Вы к кому-то из наших?" и кивнул на подъезд. Теперь сюрприз ожидал Татьяну. Оказалось, что Валентина с мужем
временно перебрались в другой город, к больной престарелой матери, но у соседа есть ключ от их квартиры.
Через день она
поняла, что среди чужих людей, без работы, от которой бежала сюда, жизнь у нее будет - тоска зеленая. Отдыхать Татьяна не
умела. Тогда она накупила на рынке разноцветной пряжи и занялась вязанием: днем на пляже, вечером - у телевизора.
Как-то на пляже ее напугал голос за спиной: "Трудимся, моя дорогая?" Подняв глаза от вязания, Татьяна увидела мужчину
колоритной внешности. Кисти рук, лицо и шея загорели до черноты, а остальное тело, прикрытое лишь льняными шортами, было
молочно-белого цвета: Лицо мужчины излучало доброжелательность, глаза под кустистыми бровями смеялись, и Татьяна в тон ему
ответила: "На жизнь зарабатываю".
Завязался разговор. Павел Федорович, или дядя Паша, как он назвался, приехал из
Норильска. Он живо заинтересовался изделиями Татьяны, восхищенно цокал языком, рассматривая варежки с красивым ярким
рисунком, и попросил продать ему несколько пар - для подарка дочкам и внучкам.
Деньги быстро таяли, и скоро надо было
возвращаться домой. Сдаваться так быстро не хотелось, оставалось еще две недели отпуска. В разговоре с дядей Пашей - Татьяна
подружилась с этим юмористом — она обмолвилась, что неплохо бы найти здесь какую-нибудь временную работу... На что он с
непонятным оптимизмом ответил: "Не бедуй, уж что-что, а работу найдем, моя дорогая!"
Вечером того же дня в дверь к
Татьяне позвонил сосед, тот, что встретил ее у подъезда. И предложил... работу. Оказывается, его сын и сноха работают за
границей, сейчас там же живет и жена - проходит курс лечения, потому что очень больна. У Рустама Андреевича - так звали
соседа - закончился отпуск, и поэтому требуется бабушка для внука, которого воспитывают они с супругой. Он назвал такую
сумму гонорара, что Татьяна сразу же согласилась поработать месяц "бабушкой".
Утром, отправив на фирму заявление об
отпуске за свой счет, она пошла знакомиться с мальчиком. И едва не вскрикнула, увидев его на фоне окна. Татьяне показалось
на миг, что это стоит ее внук, Максим. Женщина вдруг поняла, как она соскучилась по своим.
Но причитать было теперь
поздно. Присев на корточки перед мальчиком, Татьяна разглядывала своего будущего воспитанника. Лет четырех-пяти, худенький,
длинноногий, с каким-то недетским выражением круглых темных глаз. Он тихонько назвал свое имя: "Даня", покорно подал ей
руку и без всякого желания повел Татьяну осматривать квартиру.
С каждой минутой Татьяна все больше убеждалась, что
Данилка - маленький старичок. Умывается и одевается без напоминаний, но делает это молча, без всякого интереса, может
спокойно сидеть на стуле подолгу, не вертясь.
Татьяна заглянула в холодильник: пришло время завтракать. Полки были
уставлены упаковками с йогуртами и соками. А горячее в этом доме, похоже, готовили на скорую руку: лапшу и каши быстрого
приготовления. Пришлось идти на рынок. Мальчика многие узнавали, здоровались, спрашивали, кем ему приходится эта тетя.
Данилка серьезно отвечал, что она "работает у них бабушкой".
В конце каждого рабочего дня, когда домой возвращался
Рустам Андреевич, Татьяна целовала мальчика и уходила к себе. Но теперь ее мысли занимали не только родные внуки, но и
Данилка. Умный мальчишка, он знал очень много для своего возраста, уже умел читать и даже неплохо говорил на английском, но
был каким-то заторможенным. И Татьяна между делом стала рассказывать Дане о своих внуках, об их играх в прятки-догоняшки.
С каждым днем он слушал ее с большим интересом, оживая и оттаивая, уже не отталкивал "бабушку", когда она обнимала и
целовала его. Вместе они пели песни "на сон грядущий"... Все это было их тайной.
Как-то часа в три ночи - звонок. На
пороге стоял встревоженный Рустам Андреевич: "Данилка заболел, бабушку зовет..."
В соседней квартире уже были доктор и
почему-то дядя Паша, взъерошенный, испуганный. Данилка, увидев Татьяну, повис у нее на шее, плотно прижался всем горячим
худеньким тельцем. Она до утра носила его на руках, шепча, что все будет хорошо. Когда температура спала, и Татьяна
укладывала мальчика в кроватку, он вдруг сказал: "Бабушка, не уезжай, а то умрешь, как наша бабушка". И показал рукой на
стол. Татьяна издали прочитала телеграмму, лежащую на столе: Папа, крепись. Мама умерла..." И вдруг подумала: какое
счастье, что ее четырехлетний внук не умеет читать.
На рассвете Данилка заснул. Уставшая, с красными от слез глазами,
Татьяна зашла на кухню к мужчинам.
Дядя Паша, оказавшийся начальником то ли прииска, то ли разреза и старым другом
Рустама Андреевича, стал просить Татьяну побыть в этом доме до выздоровления Данилки. Поправлялся мальчик долго. Татьяна,
душой болеяза своих, готовила Даньку к скорому расставанию.
В воскресенье они всей компанией обходили местные
достопримечательности, фотографировались на память. Обменялись адресами, и тут дядя Паша хитро разулыбался: "Ну, чуял же,
что это свой человек! Ну, ты даешь, моя дорогая!" Оказалось, что его покойная жена - родом из Куйбышева...
На перроне прощались со слезами. Татьяне было невыносимо жалко Данилку, но к своим внукам тянуло так, что хоть пешком иди.
Ждали дядю Пашу, уже объявили отправление, а его все не было. И вот, когда поезд тронулся, он подбежал к вагону с большим
тюком. Всучил его Татьяне и наказал распаковать только дома. Кричал вслед, что приедет к ней в гости. Его басок перебивал
звонкий голос Данилки: "Бабуленька, приезжай!"
Дома, развернув объемный сверток, Татьяна ахнула: там была шуба, ее
несбыточная мечта! Именно эту шубку она примеряла в магазине во время одной из прогулок с дядей Пашей... Уткнувшись лицом в
пушистый мех, Татьяна заплакала. Радость омрачала одна навязчивая мысль: за два месяца общения с чужим внуком она получила
в подарок от чужих мужчин дорогую шубу, а за все годы заботы о своей семье она "заслужила" от близких ей людей больше
унижений, боли и разочарований, нежели добрых слов, цветов и подарков.
Глядя на плачущую мать и бабушку, домашние
приуныли. Татьяна подавила в себе обиду и заявила, подбоченясь: "Видите, как меня любовники приодели?". И, показывая
фотографии "любовников", добавила: "На следующий год за машиной поеду!"
|
